Стивен Перкс
Окончание – начало в №1-3 (1996), №1 (1997)

Приложение христианской теории познания к философии образования

Принцип “sola scriptura” подразумевает, что вся полнота жизни должна быть подчинена воле Божьей, открытой в Писании. Можно сказать, хотя бы теоретически, что все сторонники этого принципа всегда всегда стояли на этом. Рассматривая вопрос практического воплощения данного принципа, становится ясным, что гносеология, на котором он основан, имеет далеко идущие последствия. Ни в какой области это не выражается так ярко и не требует такого пристального внимания, как в сфере философии образования.

Говоря в общем, неверующий преподает те же предметы и те же факты, что и христианин (за исключением “религиозного знания”), однако он старается вписать их в такое мировоззрение, которое отрицает бытие Бога Писания и стремится к объяснению всего самостоятельно. С такой точки зрения христианская вера – продукт старомодного и антинаучного мировоззрения, а значит иррациональная система верований в сегодняшний научный век. Однако христианская вера иррациональна в глазах неверующего потому, что противоречит его собственным допущениям религиозного характера о природе действительности. Для христианина дело обстоит совершенно иначе. У христианина представление о жизни богоцентрично, и поэтому он стремится познать и истолковать все на основе созидательного замысла Бога Писания и вселенной, которую Он дал для управления жизнью человека. Так как Он Творец и Хранитель всего, вселенная обретает свой смысл и предназначение только в Нем. Поэтому отрицание – Бога шаг к иррациональности и интеллектуальному самоуничтожению.

Таким образом мы подходим к рассмотрению философских аспектов педагогики. Две вышеозначенные позиции взаимоисключают друг друга. Оставаясь верными своим основоположениям, они никогда не смогут прийти к фундаментальному согласию об истолковании фактов действительности ни по одному пункту. Следовательно, у христианина и гуманиста нет общих точек соприкосновения1. До сих пор эту истину глубже осознавали гуманисты, чем христиане. Именно взаимоисключающая природа этих двух позиций подчеркивает необходимость специфического христианского образования для наших детей и очерчивает их учебу в государственных школах как косвенное отрицание веры с нашей стороны.

Эта истина – что восприятием всего мира управляет характер религиозных базовых предположений – является фундаментальным девизом христианской философии и практики образования. Ведь если единственное достоверное истолкование мира, в котором мы живем, действительно основано на Божьем слове, данном через откровение, то образование, которое мы даем нашим детям, должно соответствовать этому слову по всем пунктам. Следовательно, христианское образование должно приучать учащегося к тому, чтобы следовать в мыслях за мыслями Бога в каждой учебной дисциплине и области жизни. Другими словами, оно должно преподавать ему систему взглядов, основанную на тщательном истолковании действительности Божьим словом, и вооружать его интеллектуальными механизмами, способными вписать информацию из окружающего мира в эту систему. Только такое образование сможет помочь учащемуся найти высшее предназначение мира, в котором он живет, и приготовить его к выполнению Культурной миссии – покорить все Христу.

Более того, так как христианин верит, что все было создано Богом и, следовательно, что факты действительности можно верно понять только опираясь на Божий созидательный замысел, христианская философия образования категорически отрицает, что какая-либо учебная дисциплина, область изучения, научный метод, изыскания или выводы из исследования любой грани мироздания могут оставаться нейтральными к фундаментальным основоположениям гносеологии, на которую они опираются. Божий созидательный акт – вот что придает смысл информации, приходящей извне; поэтому единственная теория, способная говорить авторитетно об этой информации или придавать ей истинный смысл, – теория, которая принимает Бога Писания как фундаментальный принцип для истолкования всего: “Ибо все из Него, Им и к Нему” (Рим. 11:36) и “Он есть прежде всего, и все Им стоит” (Кол. 1:17). Эта истина – исток всего знания, так как истинное познание возможно в рамках этой истины. “Начало мудрости – страх Господень” (Прит. 1:7).

Поэтому преступлением против Бога будет отдать наших детей неверующим, которые будут формировать их взгляды и жизненную философию. Ведь детям именно это преподается в школе – целостное мировоззрение, а не просто специальная или техническая информация по определенным предметам, которую родители изложить не в состоянии. Ведь многие педагоги с гордостью заявляют, что они преподают как раз цельную философию жизни. Всякий, кто полагает, что сможет справиться с тем мировоззрением, которое впитывают их дети в государственной или гуманистической школе, заблуждается. Невозможно свести на нет плоды пятидневного преподавания гуманистического мировоззрения за одно утро в воскресной школе, которая является зачастую единственной формой специфического христианского образования, получаемого ими – да и то, которая ограничена специфическими “религиозными знаниями” и качество которой невысоко. Мы отвергаем веру, отдавая наших детей врагам для образования и поощрения в них безбожного взгляда на окружающий мир. Отдавая их, мы посвящаем их иному богу. Это и идолопоклонство и предательство одновременно.

Заключение

В начале данного эссе я утверждал, что современное протестантское богословие отвергло принцип “sola scriptura”, на котором оно некогда основывалось, и что это случилось из-за того, что был оставлен гносеологический принцип, служивший первоосновой. Впрочем, это было сделано неосознанно, так как, в основном, те, кто придерживался принципа “sola scriptura”*, не утверждали осознанно гносеологическую основу богословской идеи “sola scriptura”. Ее принимали по-богословски, но не осознанно как принцип. Поэтому Ван Тиль критикует тех, кто, придерживаясь принципа “sola scriptura”, все же пытается построить апологетику на основе обычной здравомыслящей рационалистической гносеологии. По Ван Тилю, это значительный отход в сторону, фактически, этим в принципе все отдается врагу. После возникновения рационалистического гуманизма с его притязаниями на научность методов многие пришли к заключению, что евангелие стало уязвимым на интеллектуальном уровне – по крайней мере, реформатское евангелие с верой в Писание как в непогрешимое слово живого Бога и верховный, обязательный авторитет во всех вопросах веры и жизни.

Поэтому лишившись твердой почвы под ногами во время битвы за веру, протестантская церковь, включая и евангельское крыло, сбила ряды и бежала от неприятеля, сила которого заключается лишь в иллюзорной рациональности. Кто-то, постыдившись утверждений Писания и не желая пожертвовать интеллектуальной респектабельностью во враждебном библейской истине академическом мире, с неистовством принялся доказывать, что Писание на самом деле подразумевало именно то, что утверждают современные “научно подкованные” рационалисты – возьмите ту же “теорию разрыва” о сотворении или идею теистической эволюции, которые были разработаны для совместимости с теорией, которая не только антибиблейская, но и не выдерживает никакой научной критики. В процессе такой “перестройки” протестантское богословие перестала быть преимущественно библейской в незапятнанном смысле этого слова и стала приближаться к естественному богословию, которое более приемлемо в современных академических и интеллектуальных кругах. Иные, желая сохранить верность библейской вере и не желая принимать рационалистическое богословие, невольно укрылись именно в той пещере, которую подготовили для них рационалисты: дуализм “вера-разум”, разрывающий мысль между христианской религией и так называемой научной эмпиричной истиной. Обе эти тенденции – результат чрезмерного доверия к необоснованным претензиям рационалистической философии. Говоря коротко, сегодня протестантская церковь прямо на глазах у неприятелей переживает суровый приступ боязни существовать в интеллектуальных сферах.

Если церковь хочет оправиться от такого состояния и отобрать потерянную территорию, ей следует сбросить с себя ярмо рационалистического взгляда, принадлежащего современной философии и теологии, и снова вернуться к христианской концепции “sola scriptura”. Итак, наша задача заключается в том, чтобы отстроить на основе этого принципа заново богословское здание и сформировать герменевтику, обеспечивающую приложение Писания к современному миру, таким образом возрождая заповеди Божьи в жизни церкви и мира, который нам заповедано покорить Христу.

Однако для того чтобы наша проповедь библейской истины была эффективной, наша апологетика должна базироваться на гносеологии, которая рационально непротиворечива и не вступает в конфликт с пониманием Писания как непогрешимого и авторитетного откровения Бога и Его заповедей людям. С таких позиций мы сможем с уверенностью отражать нападки любых рационалистических философий и систем воззрений, направленных в наши дни против христианской религии. Однако при этом мы должны недвусмысленно заявить, что христианская гносеология, на которую мы полагаемся, не просто одно из рациональных оснований провозглашаемой нами истины, а единственное рациональное основание любого притязания на истину. Она служит основанием не только библейской истине, но и истине вообще, в религиозном или научном плане, так как утверждения библейской истины всеобъемлющи. Только опираясь на такую гносеологию мы способны высветить интеллектуальное идолопоклонство, каковым является неверие, и продемонстрировать неверующему иррациональность его собственной позиции.

* Общие точки соприкосновения не следует путать с общей благодатью. Благодаря Божьей общей благодати, распространяющейся на все человечество, неверующий способен в определенной мере понять мир, в котором он обитает, и находить истину во многих областях действительности. Однако, как автор уже показал выше, это происходит несмотря на его основоположения, а не благодаря им. Другими словами, неверующий противоречит своей собственной гносеологии по той причине, что он создан по образу Божьему и не способен полностью его разрушить. Более того, именно благодаря тому, что он создан по образу Божьему, неверующий способен вести жизни разумного человеческого существа, даже когда он, как разумное существо, использует все свои силы для отрицания своего Творца – т.е., когда он стремится употребить рациональные аргументы против бытия Бога Писания. Тот факт, что после грехопадения образ Божий в человеке не исчез окончательно, и что неверующий по-прежнему способен, в определенной степени, находить истину в этом мире, является аспектом открытой человечеству общей благодати Божьей. Однако из этого не следует, что в смысле последовательности обеих гносеологий между верующим и неверующим существуют точки соприкосновения в истолковании фактов действительности.